Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Западные санкции должны были искалечить российскую экономику, но этого не случилось. Россия смогла перестроиться и приспособиться, объяснили эксперты в интервью Foreign Policy. Однако с "определенной точки зрения" эти меры можно считать эффективными, отметили они.
Два эксперта дискутируют о том, почему российская экономика оказалась такой стойкой.
В эпоху американского господства Вашингтон обрел беспрецедентный потенциал причинять боль тем, кого он считает негодяем и злоумышленником в международной системе. Имея в своем распоряжении обширный инструментарий санкций и мер второго и третьего порядка, США могут отрезать от мировой торговли большинство стран и компаний. Такое несравненное могуществу вкупе с усилиями многочисленных союзников оказывает огромное влияние на геополитику и поведение государств. С другой стороны, если Соединенные Штаты злоупотребляют возможностями по применению санкций, эффективность этих мер может снизиться, а некоторые крупные экономики могут попытаться создать альтернативу финансовой системе Запада и даже американскому доллару.
В прошлом году Соединенные Штаты вводили динамичные и все более суровые санкции, чтобы причинить вред российскому президенту Владимиру Путину и его союзникам. Эти действия не помешали Путину проводить военную операцию на Украине, но они очень сильно навредили российской экономике. Тем не менее, согласно прогнозам Международного валютного фонда (МВФ), экономика России в 2023 году продемонстрирует рост в 0,3%, в то время как ВВП в такой стране, как Британия, снижается. Значит ли это, что санкции не действуют?
На форуме онлайновой журналистики FP Live я побеседовал с двумя экспертами по санкциям. Это директор аналитической группы Economist Intelligence Unit по глобальному прогнозированию Агата Демараиш (Agathe Demarais), автор книги "Эффект бумеранга. Как санкции настраивают мир против американских интересов" (Backfire: How Sanctions Reshape the World Against U.S. Interests), и доцент кафедры истории Корнельского университета Николас Малдер (Nicholas Mulder), автор книги "Санкции как инструмент современной войны" (The Rise of Sanctions as a Tool of Modern War). Ниже приводится сокращенная и отредактированная запись интервью.
Foreign Policy: Ник, в прогнозе МВФ отмечается, что в этом году в России рост экономики составит 0,3%. Санкции должны были искалечить российскую экономику. Что случилось?
Николас Малдер: Случилось многое, но начать следует с ответной реакции России. Страны, против которых введены санкции, не бездействуют. Запад неплохо научился бороться с финансовыми кризисами, да и другие страны тоже взяли на вооружение его опыт и сумели избежать большого финансового кризиса.
Кроме того, это был год общей экономической неразберихи, когда мир восстанавливался после пандемии. Россия, будучи крупным сырьевым экспортером, получила определенные рычаги воздействия на другие страны. Она сумела перестроиться и приспособиться. Объем торговли у нее оказался больше, чем мы ожидали, и она нашла тайные каналы для такой торговли. В совокупности все это привело к тому, что санкции оказались не такими эффективными, как мы рассчитывали.
– Агата, в декабре 2022 года вы написали в статье для Foreign Policy, что санкции против России на самом деле работают. Вы по-прежнему так считаете?
Агата Демараиш: Несомненно. Санкции против России работают, но есть большая путаница относительно их эффективности, потому что Запад не очень вразумительно сформулировал свои цели.
Санкции вовсе не предназначены для того, чтобы довести Россию до экономического коллапса. Россия – девятая в мире экономика. Да и для смены режима они тоже не предназначались. Из истории мы знаем, что так никогда не бывает. Думаю, западные страны вряд ли считали, что санкции станут волшебной палочкой, которая будет постепенно менять образ мыслей Путина.
Смысл санкций двоякий. Во-первых, подать Кремлю дипломатический сигнал о солидарности и единстве с Украиной, а также сигнал о трансатлантическом сотрудничестве. Как я написала в Foreign Policy, с этой точки зрения миссия выполнена. Вторая цель – а это, как мне кажется, цель постепенная, кумулятивная, отдаленная – затруднить России ведение боевых действий на Украине в экономическом, финансовом и техническом отношении.
По поводу роста российской экономики в этом году. Дело в том, что прогноз МВФ – это аномалия. Он намного позитивнее других прогнозов. Стоит иметь в виду, что в 2022 году была рецессия, и даже если в этом году будет стагнация, то российский ВВП вернется на прежний уровень не раньше 2027 года.
– Ник, санкции не помешали Путину пойти в наступление на Украину. Что, их цель – более долговременное воздействие?
– Понятно, что это уже борьба на изнурение, боевые действия длятся почти год, и санкции теперь нацелены на долговременное ослабление. Если цель – усложнить России жизнь, то санкции определенно дали эффект. Но мне кажется, было бы справедливо потребовать от них большего. Было множество заявлений о том, что уже через несколько месяцев они станут непреодолимой преградой, и в этом смысле мы видим изменения с обеих сторон. А это внесло небольшую путаницу.
Мы можем нарисовать более детальную картину, задав другой вопрос. Не о том, работают санкции или нет, а о том, что они сделали, а что нет. Мы с Агатой согласны, что они ослабляют российскую экономику, что они вынуждают Кремль вносить непростые коррективы, и нас тоже, например, вводить ограничение цен на нефть, как поступила G-7. Чего они не делают? Они не заставили Путина отказаться от военной операции, не создали непреодолимые препятствия, не вынудили его прекратить бомбардировки и обстрелы. Я думаю, так мы лучше сможем разобраться, что работает, а что нет.
– Давайте перейдем к Китаю. Хочу сосредоточить внимание на прошлогодних беспрецедентных санкциях, когда Вашингтон попытался ограничить Пекину доступ к современным полупроводникам. Агата, вы написали книгу под названием "Эффект бумеранга", поэтому я должен спросить: санкции будут иметь обратный эффект?
– Пока рано говорить об этом. Вряд ли нам известен ответ, но я думаю, стоит спросить, каковы будут последствия от разъединения экономик США и Китая. Лишатся ли американские, а также европейские компании выхода на китайский рынок? Вспомним то, что говорил Ник про российскую экономику. Не стоит рассчитывать, что Китай будет бездействовать, сказав: "Ладно. Вы хотите разорвать связи и лишить нас доступа к полупроводникам? Никаких проблем". Будет политическая ответная реакция. Мы не знаем, в чем она будет заключаться, но можно уверенно сказать, что западные компании могут лишиться выхода на китайский рынок. Это приведет к потере доходов, а может, к сокращению расходов на исследования и разработки в сфере технологий в западных странах. Китай может активизировать усилия по выходу на рынок современных полупроводниковых технологий. Мы знаем, что полупроводники используются в военной и гражданской сфере. Что если Китай получит доступ к лучшим в мире полупроводникам, особенно в свете тайваньской проблемы? Ответов у нас нет, но важно исходить из того, что Китай отреагирует, и думать о геополитических последствиях его реакции в нашем разобщенном мире.
– Ник, наверное, Китай и Россия слишком большие, чтобы бороться с ними такими способами? Если говорить о Китае конкретно, то, конечно же, развивающиеся страны не хотят попасть в жернова борьбы между Америкой и этой страной. И как в этом свете вы оцениваете санкции против крупных экономик?
– Один из ключевых вопросов по поводу Китая состоит в том, присоединятся ли его торговые партнеры из разных стран мира к западным санкциям против Пекина, или они постараются остаться в стороне и займут нейтральную позицию, как поступили некоторые в отношении России. Торговля Китая со многими такими государствами Латинской Америки, Африки и Азии по своим объемам намного больше торговли с Россией, и поэтому логично предположить, что они постараются хотя бы частично сохранить свою независимость.
У Запада есть самые разные рычаги давления и причинения ущерба Китаю. В первую очередь, это китайская зависимость от американского доллара, от финансовой системы США. Его экономика очень сильно зависит от доллара. С коммерческой точки зрения Китай защищен лучше, чем с финансовой. Но опять же, многое будет зависеть от политической реакции.
У меня есть важный вопрос по поводу этого эмбарго и ограничений на современные микросхемы. Перевесят ли кратковременные выгоды от разрыва связей долговременную утрату возможности сдерживать Китай? Пекин наверняка уменьшит свою зависимость от американских технологий, и стоит ли игра свеч в таком случае? Думаю, решение было принято осенью, когда казалось, что Китай застрял в своей самоизоляции из-за стратегии "нулевого COVID" и не может выбраться из этой ямы. Но очень скоро мы увидели, что он может действовать быстро. Отказ от этих мер был болезненным, но в то же время, Китай сразу пошел в наступление, задействовав дипломатию улыбок.
– Агата, раз уж Ник коснулся этой темы, приведет ли чрезмерное применение санкций к тому, что страны станут искать альтернативу доллару?
– У стран есть три главных способа защититься от санкций и сделать "профилактическую прививку" своим экономикам. Первый – это дедолларизация. Здесь уже явно наметилась тенденция. Американский доллар по-прежнему используется примерно в 40% торговых сделок в мировой торговле. Но у этой монеты есть и другая сторона. Большая часть мировой торговли осуществляется не в долларах. С 2020 года Россия и Китай осуществляют большую часть своей двусторонней торговли в российских рублях и китайских юанях. Очевидно, что это не случайный выбор. Это четкая стратегия. Сейчас много разговоров о заморозке валютных резервов российского Центробанка, сумма которых составляет 640 миллиардов долларов. Но заморожена только половина этих средств, потому что вторая половина деноминирована в других валютах или хранится в золоте.
Второе средство защитить экономику от санкций – это альтернатива системе SWIFT (Международная межбанковская система передачи информации и совершения платежей). SWIFT это глобальная адресная картотека банков, которая связывает все банки друг с другом. А у Китая есть альтернатива под названием CIPS (Трансграничная межбанковская платежная система). Если Китай отключат от SWIFT, у него на этот случай есть план Б. С точки зрения Пекина, у него есть и наступательный потенциал, потому что когда-нибудь, возможно, к 2040 году, китайская экономика выйдет на первое место в мире, и тогда он сможет сказать: "Хотите заниматься с нами бизнесом, пользуйтесь нашей финансовой системой". Он сможет отключать целые страны от китайского рынка.
И наконец, третий инструмент – это цифровые валюты центробанков. Здесь Китай в лидерах. 300 миллионов китайцев уже пользуются валютой, которая совершенно невосприимчива к американским санкциям. А это совершенно очевидно дает китайскому руководству определенную возможность для наблюдения и анализа.
– Ник, мы пока говорили о санкциях против крупных экономик. Но мне интересно, чем все эти инструменты отличаются, если мы посмотрим на экономики поменьше. Вспомним Мьянму, когда против нее действовали санкции, или сегодняшнюю Северную Корею, или даже экономику среднего размера, как у Ирана. В этом случае санкции более эффективны, чем когда их накладывают на крупную экономику?
– Они определенно могут причинить большой ущерб. Когда речь заходит о таких небольших экономиках, отпадает одна проблема: не нужно создавать очень крупную международную санкционную коалицию не нужно. Гораздо проще добиться от части мирового сообщества согласия на введение санкций против маленькой экономики типа северокорейской или венесуэльской. Последствия для остального мира в этом случае будут незначительные, и в результате эта часть уравнения намного проще.
Но далеко не факт, что в долгосрочной перспективе мы добьемся нужных нам политических изменений, таких как отказ от распространения ядерного оружия или улучшение ситуации в области прав человека.
Есть и другие ресурсы. Не все они экономические. Многие из этих режимов умело используют идеологию и свой исторический опыт, чтобы сплачивать народ и оказывать сопротивление.
А еще можно указать на методы обхода санкций. Они не играют большой роли в общемировом финансовом и военном масштабе, но теперь уже ясно, что все больше стран, подвергающихся санкциям, делятся опытом уклонения от них. Год назад никто не мог сказать, что Россия будет вывозить нефть на экспорт танкерами-невидимками, как это делают Венесуэла и Иран. И тем не менее, она сделала это, причем очень быстро. Так что связи между этими экономиками и крупными торговыми партнерами сохраняются.
– Агата, любопытно, какова роль глобального юга во всем этом сегодня, когда мир становится более многополярным. Как это меняет взгляды Вашингтона на санкции?
– Это серьезный вопрос. Думаю, глобальный юг очень недоволен бывшими колониальными державами, а это в основном европейские страны, такие как Франция и Великобритания. В этой сюжетной линии, направленной против бывших колонизаторов, появился еще один элемент, и это недовольство санкциями. Москва проводит мощные кампании по дезинформации. Например, российская пропаганда утверждает, что санкции подрывают продовольственную безопасность в развивающихся странах. Технически это не так. Нет санкций, препятствующих России и Украине экспортировать зерно. Но такие идеи находят отклик. Я думаю, это указывает на незнание того, что такое санкции, для чего они, и как они действуют.
Я думаю, в ближайшие годы и десятилетия усилится битва за умы и сердца в нашем многополярном и разобщенном мире, и это будет битва за умы и сердца глобального юга, потому что уже формируются два блока. Есть западный блок, это совершенно ясно. Есть еще один блок, куда входят Китай, Россия и прочие так называемые страны-изгои. Но где будет глобальный юг? Около двух третей населения мира живет в странах, которые в украинском вопросе либо нейтральны, либо склоняются на сторону России. США и другим западным странам предстоит очень многое сделать, чтобы завоевать умы и сердца глобального юга.
– Ник, если санкции порождают все эти проблемы второго порядка, то что может сделать государство или группа государств, если какая-то страна пренебрегает нормами международного права и творит беспредел? Иными словами, есть ли еще какие-то средства в инструментарии?
– Я бы сказал, что такая страна, как США, может задействовать целый набор инструментов, но мы должны сделать паузу и подумать, каков полный набор средств в нашем инструментарии, от дипломатии до угроз и военных действий. Конечно, гораздо лучше, если есть возможность решать любые проблемы без военных действий. Идеальные, реально работающие, санкции – это достаточно действенные санкции. Это не просто символичные, но недостаточно суровые меры, которые без необходимости настраивают против себя других и порождают у подвергнутых им страна осадный менталитет и оборонительную реакцию. Это значит, что санкции должны сопровождаться неким набором требований, на которые другая сторона может согласиться. И мне кажется, это лучший способ заставить их работать.
Есть также позитивные средства. Например, сейчас это оказание помощи Киеву. Мы гораздо больше помогаем Украине, когда сосредотачиваем усилия на ее долгосрочной экономической реструктуризации, потому что она лишилась трети своего ВВП. Лишилась трети своей экономики. Поэтому думать о том, как мы можем помочь союзникам, порой важнее размышлений об обуздании другой стороны конфликта.
И наконец, я бы хотел сказать, что между мерами кнута и пряника требуется баланс. Надо показывать большую дубину и в то же время предъявлять доказательства сотрудничества с Китаем. Если говорить о сдерживании и думать, что удержит Китай от нападения на Тайвань, то я не уверен, что разрыв связей – это правильный путь к предотвращению конфликта между ними. Наверное, лучше всего готовиться в военном плане, создавать военный противовес Китаю, но одновременно продолжать максимально возможное сотрудничество с ним, чтобы Пекин как можно больше зависел от Запада. Поэтому политикам надо продумывать все возможные варианты, не ограничиваясь реализацией технических санкций.
Автор статьи: Рави Агравал (Ravi Agrawal), главный редактор журнала Foreign Policy.
