Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Президент Франции завершил турне по Африке, пишет Haqqin. Стратегия Макрона проста – как можно меньше платить и извиняться, но при этом получать максимальную прибыль. Бывшие колонии ответили укреплением связей с другими странами, в том числе с Россией.
Айдын Керимов
В ходе поездки на африканский континент президент Франции Эманнуэль Макрон заявил об окончании эпохи "французской Африки". И тут же объявил о начале новой – "эпохи сбалансированного партнерства". Ситуация для Парижа в Африке такова, что тут уж не до расширения своего влияния, опираясь на прошлые взаимоотношения – тут бы то, что осталось сохранить.
Эпоха Françafrique, исключительной сферы влияния Франции в ряде африканских стран, или, как говорят французские остряки France à fric, источник наличных денег для Франции подходит к концу по причине ее полной исчерпанности и несоответствия новым реалиям.
Она просуществовала более шести десятилетий с того момента, как французам удалось опутать свои бывшие колонии в Африке сетью кабальных экономических соглашений и неформальных договоренностей с пришедшими к власти местными элитами, которые Парижу удалось весьма быстро коррумпировать и уговорить работать не на развитие собственных стран, а на свой кошелек и интересы Франции.
Концепция генерального секретаря по африканским и малагасийским делам Жака Фокара, близкого друга генерала Де Голля и одного из руководителей разведки французского Сопротивления во время Второй мировой войны о том, что из каждых десяти тонн груза, отправляемых из бывших африканских колоний Франции, как минимум две-три тонны должны безвозмездно уходить в пользу Парижа – реализовалась в полном объеме и с истинно французским изяществом.
Миллиарды евро за эти годы пополнили явные и тайные бюджеты Франции, питая французские политико-деловые сети и крупный капитал, финансируя операции спецслужб, экспедиции наемников и содержание французского военного контингента в африканских странах, которые на бумаге были свободными и независимыми.
И теперь Макрон в Африке заявляет, что Франция от всего этого отказывается. Причем без всякого сожаления. "У меня нет ностальгии по Франции в Африке", – заявил французский президент. Правда, тут же многозначительно добавив, что "не хочет оставлять за собой пустоту".
Африканские тучи над Парижем
А ведь в начале своего первого президентского срока Эммануэль Макрон относился к концепции Françafrique и французскому присутствию на Черном континенте совершенно иначе.
"Я из поколения французов, для которых Африка не является ни громоздким прошлым, ни соседом среди других. Франция имеет нерушимую историческую связь с Африкой… Африка запечатлена во французской памяти, в культуре, в истории и в идентичности Франции, и это сила и гордость, которые я хочу культивировать, которые я хочу нести как достояние Франции, для Франции и для Африки в наших отношениях с миром", – говорил он в ноябре 2017 года, выступая перед африканскими студентами в Уагадугу (Буркина-Фасо).
Но вскоре для Макрона открылся целый ряд неприятных обстоятельств. Выяснилось, что в Африке активно и весьма успешно начали работать другие игроки: Китай, Индия, Израиль, Россия, Саудовская Аравия, Турция и Объединенные Арабские Эмираты. И зачастую куда более успешно, чем ранее это делал Париж.
Что принципиально важно – их активность африканскими странами воспринималась куда более положительно, чем французские усилия, поскольку, как ни старались французы, но память о колониальном прошлом никуда не исчезла. Кроме того, времена изменились, уровень образования африканцев вырос – и они начали понимать кабальную сущность того сотрудничества, которое было навязано им Францией.
Свою роль сыграла и неудача французов в операции "Бархан", которая до этого носила кодовое название "Операция Сервал" и имела конечной целью ни много ни мало боевиков-террористов по всему Сахелю. Впрочем, перемена названия на поднятие эффективности военных действий французского контингента совершенно не способствовала.
Париж замахнулся сразу на большое число враждебных, по его мнению, движений и группировок – от повстанцев-туарегов до исламистов. На огромном пространстве от Буркина-Фасо, Центральноафриканской Республики и Нигера.
"Для Франции это было в некотором роде то же самое, чем Афганистан для Соединенных Штатов", – говорит Терри Виркулон, научный сотрудник Французского института международных отношений. И как Афганистан для Америки, так и "Бархан" для Франции закончился неудачей. Что самым негативным образом сказалось на авторитете Франции и ее армии в Африке. Проигравших здесь не любят и не считают возможным с ними считаться. Впрочем, как и в остальном мире.
Как результат – "галльский петух" стал на Черном континенте "хромой уткой", с которой иметь дело означает оказаться в убытке. Тем более что ее новые конкуренты предлагали больше, на гораздо более выгодных условиях и не имея обременения в виде колониального прошлого. Эпоха Françafriqueокончательно впала в кому, причем без всяких надежд на то, что она из нее выйдет.
"Любовь без вложений и обязательств" по-французски
О смене подходов к Африке в Париже говорили давно. Еще в 2008 году тогдашний президент Франции Николя Саркози говорил о том, что Françafrique пришел конец, и с этим надо срочно что-то делать, нужны новые подходы. Однако проблема заключалась в том, что нужен был механизм, при котором все было бы по-новому, но при этом оставалось по-старому, как пел герой известной азербайджанской комедии.
И при Макроне такой подход был найден. Причем в Елисейском дворце уверены, что при его реализации французский капитал и политический истеблишмент Франции, и "курицу, несущую золотые яйца", добровольно в самостоятельную жизнь не отпустит, и из обломков прошлого авторитета сумеет слепить что-то новое, монументальное и для Африки впечатляющее настолько, что былое влияние вернется.
По большому счету этот новый подход, а точнее "новая эпоха сбалансированного партнерства", в изложении Эммануэля Макрона включает в себя три основных элемента.
Во-первых, французские военные базы в Африке преобразуются в "академии" и учебные центры, которые будут совместно управляться Парижем и африканскими военными.
Во-вторых, теперь, по словам французского президента, "роль Франции будет заключаться не в том, чтобы решить все проблемы Африки", а в ограниченной помощи в решении глобальных проблем вроде изменения климата и экологии. Ну и, разумеется, реализация совместных экономических проектов, но только с теми странами, которые не заключают альянсов с конкурентами Парижа. Как лаконично пояснил этот тезис Макрон, "роль Франции заключается не в том, чтобы решить все проблемы в Африке". Отныне французская помощь – удел избранных, тех, кто подтвердил свою лояльность Франции.
И, в-третьих, эта "новая эпоха" совершенно не предусматривает, что Париж должен извиняться за колониальное прошлое и свои действия в постколониальный период. И уж тем более как-то компенсировать африканским странам понесенный ими от этого ущерб. "Существует идея, что Франция виновата во всем, а некоторые [африканские лидеры] говорят, что в чем-то есть наша вина. Нет, это не наша вина".
То есть в сухом остатке французская "эпоха сбалансированного партнерства" означает: снижение расходов на экономическую и военную помощь государствам африканского континента, продолжение поддержки лояльных к ней режимов и политических лидеров, а также освобождение Франции от всех моральных обязательств перед африканцами. Иными словами, как можно меньше платить, как можно меньше извиняться, но при каждом удобном случае получать прибыль от французских активов на Черном континенте. Такая вот любовь без вложений и обязательств, но с сохранением старой системы извлечения сверхприбыли, как только подвернется такая возможность.
Как красноречиво проговорился Макрон накануне своего визита в Африку, "реорганизация нашей африканской политики не означает наш уход оттуда. Мы остаемся, но постараемся сделать так, чтобы наш след на континенте стал менее заметным".
В Париже уверены, что от концептуальных положений, лежащих в основе его "новой эпохи" в отношении Африки, совершенно не пахнет двуличием и двойными стандартами. Более того, там считают, что таким образом они полностью удовлетворяют запрос африканского общества на фундаментальную деколонизацию. Вот только веры в благие французские намерения нет никакой. Судя по их поведению, колонизаторы бывшими не бывают.
