Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Эмили Уиллингем (Emily Willingham)
В фильме "Слава" актриса Ирен Кара исполняет песню, в которой есть слова "Я буду жить вечно". Конечно, Кара поет о долгожитии после смерти, которое дает слава. Но и буквальное понимание этого самонадеянного заявления находит отклик в некоторых уголках нашей планеты. Особенно этим отличается сфера технологий. В Кремниевой долине бессмертие иногда возводится в ранг овеществленной цели. Многие известные люди из технологических гигантов вкладывают средства в проекты, занимающиеся решением проблемы смерти, как будто это просто обновление операционной системы на смартфоне.
Но что если проблему смерти просто невозможно решить, а у долголетия всегда будет потолок, какие бы усилия мы ни предпринимали? Ученые сейчас ищут ответ на вопрос о том, сколько мы можем прожить, если по счастливой случайности либо в силу своих генетических особенностей не умрем от рака, сердечно-сосудистых заболеваний и не попадем под автобус. Они говорят, что если не принимать во внимание то, что обычно нас убивает, способность нашего организма восстанавливать равновесие своих многочисленных структурных и метаболических систем после тех или иных нарушений со временем все равно снижается. И даже если в нашей жизни мало стрессов, такое постепенное угасание все равно устанавливает предельное долголетие человека, составляющее от 120 до 150 лет. В конце, если жизнь у нас не отнимут обычные опасности и факторы риска, это сделает утрата способности к восстановлению жизненных функций. К такому выводу пришли ученые, опубликовавшие свою работу 25 мая в научном журнале Nature Communications.
"Они задают вопрос о том, сколько лет максимально может прожить сложная человеческая система, если все остальное будет хорошо, а жить эта система будет в свободной от стрессов среде", — говорит не принимавшая участия в этом исследовании Хезер Уитсон (Heather Whitson), которая работает директором Центра изучения старения и развития человека при Университете Дьюка. Результаты работы этого коллектива указывают на наличие "темпов старения", которые накладывают ограничения на продолжительность жизни, объясняет она.
В рамках исследования Тимоти Пырков (Timothy Pyrkov) из сингапурской компании Gero вместе с коллегами проанализировал эти "темпы старения" в трех крупных когортах людей из США, Британии и России. Чтобы оценить отклонения от стабильного состояния здоровья, они провели анализ изменений количества эритроцитов и посчитали количество шагов, которые ежедневно делали их подопечные, поделив их на возрастные группы.
И по количеству красных кровяных телец, и по количеству шагов закономерности оказались одинаковыми. По мере старения человека некоторые факторы, не относящиеся к болезням, способствовали предсказуемому и постепенному снижению способности организма восстанавливать клетки крови и возвращаться в устойчивое состояние после нарушения. Когда Пырков с коллегами из Москвы и Буффало, штат Нью-Йорк, использовал эти предсказуемые темпы увядания, чтобы определить, когда способность к восстановлению исчезнет полностью, и все закончится смертью, они вышли на показатель 120-150 лет. (В 1997 году в возрасте 122 лет скончалась самая старая жительница нашей планеты француженка Жанна Кальман (Jeanne Calment).)
Ученые также выяснили, что с возрастом усиливается реакция организма на травмы, все больше отдаляясь от устойчивой нормы, и человеку нужно больше времени на восстановление. Уитсон говорит, что такой результат вполне логичен. Здоровый молодой человек демонстрирует быструю физиологическую реакцию, приспосабливается к отклонениям и восстанавливается до cdjtuj личного нормального состояния. Но когда человек стареет, "все немного ослабевает, реакции замедляются, и могут возникать выходы за привычные показатели", скажем, когда из-за болезни возникают серьезные скачки кровяного давления.
Но у измерений кровяного давления и эритроцитов есть известные параметры, считающиеся нормой, отмечает Уитсон. А вот подсчет шагов — здесь многое зависит от человека, и параметры могут сильно разниться. Пырков с коллегами выбрал переменную, которая очень сильно отличается от подсчета кровяных телец, но все равно пришел к выводу о таком же упадке сил со временем. Это говорит о том, что реальные темпы старения определяются более постоянными факторами.
Соавтор исследования Питер Федичев (Peter Fedichev), являющийся физиком и соучредителем Gero, говорит, что хотя большинство биологов считает счет эритроцитов и шагов "очень разными показателями", оба источника рисуют нам "одно и то же будущее". А это говорит о том, что темпы старения являются вполне реальным компонентом.
Авторы указывают на социальные факторы, отражающие их выводы. "Мы обнаружили резкое изменение в возрасте 35-40 лет, что было весьма неожиданно", — говорит Пырков. В качестве примера он приводит то обстоятельство, что зачастую именно в этом возрасте атлет заканчивает свою спортивную карьеру. "Это дает указание на то, что в данном возрасте происходят какие-то физиологические изменения", — отмечает он.
Наверное, желание раскрыть тайны бессмертия существует столько же времени, сколько человек понимает, что умрет. Но долголетие это не то же самое, что долгая и здоровая жизнь, говорит преподаватель эпидемиологии и биостатистики профессор С. Джей Ольшанский (S. Jay Olshansky), работающий в Университете штата Иллинойс в Чикаго и не принимавший участия в исследовании. "Заниматься надо не продлением жизни, а продлением здоровой жизни", — подчеркивает он.
"Значение имеет не только смерть, — говорит Уитсон. — Такие вещи как качество жизни приобретают все большее значение, когда человек этого лишается". По ее словам, смоделированная в исследовании смерть — это затяжная смерть. Вопрос в другом. Можем ли мы продлить человеку жизнь, не продлевая ту ее часть, когда человек дряхлеет и становится немощным?
"Интересно было бы посмотреть окончательный вывод ученых", — говорит Ольшанский. Он характеризует его следующим образом: "Можно догадаться, что лечение болезней не произведет того эффекта, какой мы хотим. Эти фундаментальные биологические процессы старения сохранятся".
Идея замедлить процесс старения привлекает не только представителей Кремниевой долины, которые мечтают загрузить свою память в компьютер, но и ученых, видящих в таком вмешательстве средство для снижения заболеваемости, чтобы в конце жизни человек реже болел, меньше дряхлел и в целом был здоровее. Вопрос в том, поможет ли это приблизиться к верхнему пределу по продолжительности жизни, указанному в Nature Communications. Здесь мы можем только строить предположения. Но некоторые исследования уже начаты. Например, сейчас проводятся испытания препарата от диабета под названием метформин. Их цель — ослабить характерные черты старения.
Выводы Федичева и его команды о предельной продолжительности жизни человека ни в коей мере не лишают их оптимизма. Федичев считает, что это исследование положит начало долгому путешествию в науке. "Измерить что-то — это первый шаг, за которым следует вмешательство", — говорит он. Теперь, когда его коллектив измерил темпы старения, следующим шагом должен стать поиск возможностей для "предотвращения упадка жизненных сил и их восстановления".
