Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
НАТО работает так, как задумывали послевоенные стратеги США: втягивает Европу в зависимость от американской мощи и урезает ей пространство для маневра, пишет NYT. Альянс — не дорогостоящая благотворительная программа, а инструмент влияния Вашингтона в Европе.
Грей Андерсон (Grey Anderson), Томас Мини (Thomas Meaney)
У лидеров НАТО, собравшихся на этой неделе в литовской столице Вильнюсе, есть все основания праздновать успех.
Всего четыре года назад, накануне очередного саммита, казалось, что организация находится в кризисе. Президент Франции Эммануэль Макрон диагностировал у нее не что иное, как "смерть мозга". Однако с вводом российских войск на Украину ситуация изменилась. Теперь НАТО не только планирует принять в свои ряды Швецию (а Финляндия уже стала полноправным членом в апреле), но и отряжает войска на усиление восточного фланга. При этом союзники по Европейскому союзу наконец-то выполняют давнишние обещания и наращивают военные расходы. Общественное мнение эти шаги поддерживает. Если Россия и пыталась расколоть Европу, то президент Байден по праву мог заявить прошлой весной, что вместо этого лишь "натофицировала" весь континент.
Этот поворот по понятным причинам воодушевил сторонников альянса. Заявление генерального секретаря Йенса Столтенберга о том, что "сила НАТО — лучший инструмент для поддержания мира и безопасности", никогда не имело столько преданных сторонников. Даже критики организации (например, "антикитайские ястребы", убежденные, что НАТО лишь отвлекает внимание от реальной угрозы в Восточной Азии, или сторонники сдерживания, мечтающие, чтобы Вашингтон переключился на дипломатические решения и внутренние проблемы) признают, что цель НАТО — прежде всего защита Европы.
Но накопление военной мощи изначально не было приоритетом НАТО. Даже в самый разгар холодной войны организация имела лишь 100 дивизий — малую часть от личного состава Варшавского договора — и не могла надеяться успешно отразить советское вторжение. И даже ядерное оружие континента и то находилось под строгим контролем Вашингтона. Скорее, НАТО стремилась вписать Западную Европу в гораздо более масштабный проект мироустройства под руководством США, где американская защита послужит рычагом для получения уступок по другим вопросам — например, в торговле и денежно-кредитной политике. И в этом альянс поразительно преуспел.
Многие наблюдатели рассчитывали, что после краха соперника по холодной войне НАТО распустится сама собой. Но за десятилетие после 1989 года организация поистине расправила крылья. НАТО выступала в качестве рейтингового агентства Европейского союза в Восточной Европе, провозглашая те или иные страны безопасными для развития и инвестиций. Организация подталкивала партнеров к либерализму и свободному рынку — ведь, по выражению советника президента Билла Клинтона по национальной безопасности, "стремление к демократическим институтам и расширение рынков" идет нога в ногу с "укреплением коллективной безопасности". Европейские военные и нацеленные на реформы элиты откликнулись на этот призыв, и их кампании получали информационную подпитку от всего аппарата НАТО.
Атлантическая интеграция продолжалась даже когда европейцы артачились или ударялись в неугодные настроения, будь то в социализм или, наоборот, национализм. Показательным примером стала Чехия. Столкнувшись в 1997 году с перспективой отказа на референдуме о вступлении в альянс, генеральный секретарь и высокопоставленные чиновники НАТО позаботились о том, чтобы правительство в Праге попросту от него отказалось: в итоге страна присоединилась как ни в чем не бывало два года спустя. Новый век продолжил наметившиеся тенденции с новой силой, слегка по-новому расставив акценты. Совпавший с глобальной войной с терроризмом "большой взрыв" 2004 года, когда в альянс влилось одновременно семь стран, привел к тому, что именно борьба с терроризмом заменила в риторике альянса демократию и права человека. Однако акцент на либерализации и реформах государственного сектора никуда не делся.
В сфере же обороны альянс выглядел куда скромнее. На протяжении десятилетий США с их логистикой и авиабазами служили главным поставщиком оружия и боевых планов. Конфликт на Украине — при всех разговорах об усилении Европы — этой асимметрии практически не нарушил. Показательно, что объем военной помощи США — 47 миллиардов долларов только за первый год конфликта — более чем в вдвое превысил объем помощи всех стран Евросоюза вместе взятых. Европейские обязательства по расходам на оборону отнюдь не столь впечатляющие, как может показаться. Прошло больше года с тех пор, как правительство Германии объявило о создании специального военного фонда в размере 110 миллиардов долларов, однако основная часть кредитов так и осталась неиспользованной. Между тем немецкое командование признало, что боеприпасов хватит лишь на два дня интенсивных боев — не больше.
Однако при любых расходах европейцы получают взамен удивительно скромный потенциал. Обеспечивать собственную безопасность Европе мешают не столько скупость, сколько рассинхронизация. Запретив союзникам дублировать имеющиеся силы и средства и навязав нишевые роли, НАТО поставила заслон даже полуавтономным европейским силам, способным к мало-мальски независимым действиям. Что же касается оборонных закупок, то единые стандарты оперативной совместимости в сочетании с гигантским размером военно-промышленного сектора США и бюрократическими препонами в Брюсселе привели к перекосу в сторону американских фирм в ущерб европейским конкурентам. Поэтому как ни парадоксально, но альянс, наоборот, ослабил способность союзников защитить себя.
Однако парадоксом это может показаться лишь на первый взгляд. На самом деле НАТО работает именно так, как задумывали послевоенные стратеги США: втягивает Европу в зависимость от американской мощи и урезает ей пространство для маневра. НАТО — не дорогостоящая благотворительная программа, а доступный инструмент американского влияния в Европе. Взносы США в НАТО и другие программы в сфере безопасности в Европе составляют ничтожную часть годового бюджета Пентагона — по последним оценкам, менее 6%. А украинский конфликт лишь укрепил позиции Америки. Даже до ввода российских войск примерно половина европейских военных расходов доставалась американским производителям. Растущий спрос лишь усугубил эту тенденцию: покупатели спешат приобрести танки, самолеты и другие системы вооружения и заключают дорогостоящие многолетние контракты. Европа, может, и вооружается, однако плоды ее милитаризации пожинает Америка.
На Украине картина также предельно ясна. Вашингтон обеспечивает военную безопасность, а американские оружейные корпорации считают барыши от европейских заказов. Европейцы к тому же еще и взвалят на себя бремя послевоенного восстановления — причем Германия готова к этому лучше, чем к наращиванию вооруженных сил. Конфликт также послужит генеральной репетицией конфронтации США с Китаем, в которой нельзя рассчитывать на европейскую поддержку по умолчанию. Едва ли Европа намерена перекрывать Пекину кислород, лишать его доступа к стратегическим технологиям или рекламировать американскую промышленность, а торговое размежевание между Старым светом и Китаем — вообще из области фантастики. Но и здесь у НАТО есть первые успехи: альянс понемногу склоняет Европу на свою сторону на театре военных действий. Накануне визита в Вашингтон в конце июня министр обороны Германии подобающим образом заявил о понимании "европейской ответственности за Индо-Тихоокеанский регион" и подчеркнул важность "международного порядка, основанного на правилах" в Южно-Китайском море.
Но даже при всем своем господстве атлантисты все равно переживают, как бы поддержку организации не подорвали дезинформация и разного рода кибервмешательства. Однако тут им беспокоиться не о чем. Споры вокруг НАТО кипели всю холодную войну вплоть до 1990-х, когда исчезновение противника породило мысли о новой архитектуре европейской безопасности. Однако сегодня никакого инакомыслия по этому вопросу практически не слышно.
Левые партии в Европе, исторически непримиримые критики милитаризма и военной мощи США, в подавляющем своем большинстве послушно встали под знамена Запада. Особенно показателен в этом смысле путь немецких зеленых — от ярых противников ядерного оружия до партии, готовой развязать ядерную войну. В США критика НАТО ограничивается чрезмерным расширением обязательств, но как таковых их не касается. Поэтому самый успешный альянс в истории может и не ждать своего 75-летия в следующем году, а начать откупоривать шампанское прямо сегодня.
Грей Андерсон — редактор книги "Натоцентризм: атлантический альянс после холодной войны", одним из авторов которой выступил Томас Мини
Комментарии читателей:
American Expat
Нам будет неприятно это признавать, особенно учитывая, сколько воды утекло с тех пор, однако в 2007 году насчет НАТО нас предостерегал на Мюнхенской конференции Владимир Путин. Причем теми же словами — какая ирония!
scott
Не знаю, что и думать. От статьи осталось ощущение, что России, как только она разделается с Путиным, стоит бежать в альянс со всех ног — столько там плюшек раздают.
Kwan Yin
Оружие поставляет американский средний класс, а солдат — бедняки. Ну и кому это выгодно?
WR of NJ
И чего именно нам праздновать? То, как ловко США держат Западную Европу на экономической привязи? Как умело они спровоцировали Россию ввести войска на Украину, чтобы расширить НАТО еще больше? И это при всех возражениях российского руководства — что при Ельцине, что при Путине? Еще Джордж Кеннан, создатель знаменитой стратегии сдерживания времен холодной войны, предупреждал, что расширение НАТО станет наихудшей внешней политикой в истории США.
William Romp
Мне НАТО никогда не нравилась. Причем как раз по причинам, изложенным в статье.
США: Не волнуйся, Европа, мы тебя защитим. Только это тебе обойдется в кругленькую сумму, и автономии ты тоже лишишься. Да, и Россия с тобой все равно разберется.
Европа: Хорошо.
DS
Не будем забывать, что вопреки всем заявлениям о том, что НАТО — альянс "сугубо оборонительный", она минимум дважды применяла наступательную военную силу: в 1999 году в Сербии и 2011 году в Ливии. А пункт о коллективной самообороне — лишь единожды, после 11 сентября.
