Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Конфликт на Украине усилил кризис беженцев, заявил политолог Дарио Маццола в интервью GT. Большая их часть хлынула в ЕС, а США лишь наблюдают за происходящим. Это говорит о несоответствии между влиянием Америки и ее ответственностью и расходами, утверждает эксперт.
В результате российско-украинского конфликта усиливается кризис беженцев в Европе. Есть мнение, что этот вооруженный конфликт бумерангом ударил по европейским странам, куда хлынули толпы беженцев. В интервью репортерам Global Times Сю Ясюань и Ли Айсинь специалист по политической теории из Бергенского университета Дарио Маццола (Dario Mazzola), изучающий проблемы беженцев, поделился своими взглядами на миграционный вопрос, который остро стоит в Европе.
Global Times: Кое-кто утверждает, что российско-украинский конфликт уже обернулся против европейских стран, которые столкнулись с наплывом беженцев. Что вы думаете об этом? Не могли бы вы рассказать об экономическом и политическом бремени этого конфликта?
Дарио Маццола: Кризисы беженцев можно понять только в более широком контексте. Это проявление глубоко укоренившихся и давних проблем. Если говорить о миграции, то существует два основных и прочных дисбаланса, которые провоцируют так называемые кризисы. Один дисбаланс – это демографическая проблема Европы с ее стареющим и убывающим населением. Второй – это серьезное и прочное неравенство между европейскими государствами и соседними с ними регионами.
Если говорить о беженцах с Украины, то здесь ситуация следующая. По состоянию на сегодняшний день Верховный комиссар Организации Объединённых Наций по делам беженцев зарегистрировал более шести миллионов беженцев из этой страны. Таким образом, это один из крупнейших кризисов в новейшей мировой истории. Пусть даже эти цифры несколько схожи с кризисом 2015 года, украинцы могут напрямую, на законных основаниях и довольно легко въехать в Европу. Но в действиях в ответ на такой наплыв украинских беженцев есть значительные проблемы.
Прежде всего, украинский кризис начался после COVID, в момент серьезной экономической и геополитической напряженности, когда возникли перебои в мировых цепочках поставок и усилилась инфляция. Европейские экономики серьезно пострадали в результате военных действий, в первую очередь, из-за санкций и разрыва экономических связей с Россией, а во-вторых, из-за оказываемой Украине финансовой, военной и прочей помощи. А еще есть социальные проблемы, такие как старение населения. Они не решаются и с каждым годом становятся все острее. Банкротятся такие крупные финансовые институты как Credit Suisse, а простым европейцам все сложнее оплачивать счета и жилье.
Между тем, не ослабевают и другие кризисы, связанные с миграцией. Ресурсов мало, внимание политиков к этим вопросам слабое. Несмотря на идеологическое и политическое единодушие стран, поддержавших украинских беженцев, на поверхности начали появляться серьезные трещины. Именно по этой причине в Нидерландах ушло правительство Марка Рютте.
И в завершение немного об одном ключевом вопросе. Реалистично ли европейское руководство составляет свои планы реагирования или оно в очередной раз пало жертвой "культуры тотального оптимизма", согласно определению политолога Джандоменико Майоне (Giandomenico Majone)? Конфликт на Украине может затянуться на длительное время, и это будет иметь негативные экономические последствия. Остается лишь надеяться, что, когда европейские лидеры составляют планы своей щедрой помощи украинским беженцам, они учитывают возможность того, что эти люди могут остаться в Европе надолго или даже навсегда.
— Может ли Европа разрешить кризис беженцев? Не отразится ли этот кризис на европейском единстве?
— Основа основ сохраняющегося европейского кризиса – это предоставление убежища. И здесь действуют как минимум три фактора.
Фактор первый. Европа не в состоянии оказать стабилизирующее воздействие на регион. В дополнение к недостаткам ее внешней политики существует глубокий раскол внутри самого Евросоюза. В идеологическом, экономическом, культурном и политическом плане существуют очень большие различия между такими странами, как Швеция и Венгрия, Португалия и Литва. Кроме того, ЕС хвастается своим плюрализмом, однако в последние годы он порой опускается до поляризации и конфликтов. Третья проблема заключается в том, что корни украинского кризиса произрастают из многолетнего мирового кризиса в соотношении сил.
Вполне возможно, что этот кризис усугубит уже существующие проблемы, и разобщенность станет более очевидной. В прошлом в Европе существовали глубокие разногласия по вопросу преодоления кризисов беженцев. Согласно одной концепции, существует конфликт между более открытой и разнообразной Западной Европой и странами Вышеградской четверки, где больше национализма, стремления к обособленности и шовинизма. Есть также раскол между Севером и Югом. Южные и островные государства часто призывают к укреплению солидарности. А вот северные страны, напротив, объясняют некоторые свои трудности с контролем на границах мнимой неэффективностью южных государств. Кроме того, возникает раскол между "старой" и "новой" Европой, как их называли в администрации Джорджа Буша. Олаф Шольц год назад признал, что центр Европы смещается на восток.
В этом сценарии с глубоко укоренившимися разногласиями даже политическое единодушие в таком вопросе, как поддержка украинских беженцев, может со временем ослабнуть.
— Европа продемонстрировала, что по-разному относится к беженцам с Украины и к беженцам с Ближнего Востока. Согласно некоторым аналитическим выкладкам, Европа с готовностью принимает украинских беженцев, потому что они преимущественно белые. Что вы думаете об этом?
— Разнообразие и равенство – это основополагающие ценности в европейском самосознании. Но когда начали прибывать не очень разнообразные украинские беженцы-христиане, некоторые комментаторы неловко и сконфуженно стали говорить, что они "цивилизованные" и "похожи на нас".
Такие двойные стандарты по понятным причинам и вполне справедливо вызвали возмущение на Глобальном Юге. Конечно, украинским беженцам необходимо помогать, но надо проявлять последовательность, словом и делом доказывая, что жизни африканцев и азиатов дороги нам в такой же степени.
В то же время я считаю, и не раз об этом говорил, что этнокультурное измерение – не главный фактор, объясняющий "особое отношение" к украинским беженцам. Если посмотреть на косовских беженцев-мусульман в Европе, на вьетнамских беженцев в США, то мы поймем, что на отношение к беженцам очень сильно влияют политические цели и интересы.
— США сегодня издалека наблюдают за европейским кризисом беженцев. Как вы это прокомментируете? Последствия этого кризиса как-то отразятся на Америке? Как вы расцениваете роль США в российско-украинском конфликте?
— В Чехии сегодня украинских беженцев больше, чем в США. Между тем, численность населения этой страны в 33 раза меньше, чем в Америке. Белый дом сообщает, что выделил 340 миллионов долларов на поддержку европейских государств, которые принимают у себя беженцев с Украины. Для сравнения, Италия, которая находится далеко не во главе списка принимающих беженцев стран, потратила на эти цели более 754 миллионов евро. Таким образом, если эти расчеты верны, будет справедливо заподозрить, что существует серьезное несоответствие между ролью, влиянием и мощью США, с одной стороны, и ответственностью и расходами, которые они берут на себя в свете украинского конфликта, с другой. Это в полной мере относится к работе с беженцами.
Если же говорить в целом, то следует упомянуть разочарование Зеленского по поводу того, как НАТО во главе с США на недавнем саммите в Вильнюсе довольно невнятно заявляла о членстве Украины. В связи с этим возникает вопрос: а нет ли другого несоответствия между ожидаемым объемом военной помощи и реально предоставленным?
И в заключение. Проблема беженцев, а также другие аспекты украинского кризиса укрепили сотрудничество между США и их союзниками в первый момент, но со временем Америка может столкнуться с двумя опасностями. Это напряженные и несбалансированные отношения с союзниками и усиливающийся раскол между изоляционистами и интервенционистами внутри США.
— Какой вы дадите прогноз о дальнейшем развитии российско-украинского конфликта? Удастся ли достичь компромисса, или он спровоцирует более масштабный конфликт?
— Очень трудно разглядеть что-либо сквозь "туман конфликта" и делать прогнозы по этому вопросу. Попробую сделать несколько "обоснованных предположений".
В конечном итоге мир в результате переговоров неизбежен. Китай и группа африканских стран выдвинули комплексные мирные предложения, а такие разные государства, как Бразилия и Ватикан, вызвались стать посредниками. Как мы знаем, Турция организовала мирные переговоры почти сразу после начала конфликта. Ни одна из этих серьезных попыток не увенчалась успехом. Поэтому шансов на успех других попыток мало, если, конечно, не изменятся условия.
Как это ни трагично, время для мира пока не пришло. Это невыносимо, если задуматься о страданиях украинского народа и других народов мира, которые из-за этого конфликта сталкиваются с бедностью и прочими невзгодами.
New York Times сообщала, что Украина наносит "главный удар" в ходе своего контрнаступления. Пока это чудовищное кровопролитие не принесло Украине существенных территориальных побед. Но если бы со временем она добилась успеха, России пришлось бы срочно садиться за стол переговоров во избежание еще больших территориальных потерь. Именно на это надеются западные руководители, принимающие решения. Но если украинское контрнаступление потерпит неудачу, я не вижу никаких причин, по которым Россия согласилась бы на те предложения, которые будут выдвинуты на переговорах.
Опять же, это лишь предположения, воображаемые сценарии с разными вариантами развития конфликта. Я считаю, что у Украины есть только один путь в НАТО – в результате однозначной победы. Но даже председатель Объединенного комитета начальников штабов Марк Милли заявил в ноябре прошлого года, что полная военная победа Украины "маловероятна". А недавно профессор Шон Макфейт (Sean McFate) весьма убедительно объяснил, что расчет на решительную победу Украины "по определению является стратегическим безумием".
— Что вы думаете о концепции снижения рисков? Это правильный выбор для Европы, учитывая ее нынешние экономические проблемы?
— Премьер-министр Италии Джорджа Мелони в последнее время говорит о выходе из инициативы "Один пояс – один путь". Не думаю, что это многообещающее событие для европейской экономики, особенно для итальянской. Действительно ли Италия относится к Китаю, как к любой другой стране? Неужели сотрудничество с Китаем уже не входит в число сильных экономических перспектив Италии?
В Китае живет одна шестая часть населения нашей планеты. Китай — огромная страна по численности населения, а его экономическое влияние просто неизбежно. Советники Мелони получали образование в ту эпоху, когда Америка казалась всемогущей. Но мир сильно изменился, и появились другие перспективы глобального развития.
Далее, в последние годы власти Италии и, в частности, Марио Драги часто вмешивались в процесс исполнения соглашения и едва не остановили его. Так что я не вижу необходимости полностью от него отказываться, как не вижу и серьезных рисков, которые оно могло бы создать.
