Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Бывший шеф Еврокомиссии в интервью Augsburger Zeitung сначала восхищается "мужеством" Украины, а потом на самих же "героев" выливает ушат воды. Оказывается, скорый прием Киева в ЕС невозможен. Возможно лишь "частичное присоединение" после "прогресса в реформах". А когда же полное?
На пике миграционного кризиса 2015 года Жан-Клод Юнкер занимал пост главы Еврокомиссии. Сегодня этот бывший премьер-министр Люксембурга рассказывает, какие уроки можно извлечь из опыта прошлых лет.
Augsburger Allgemeine Zeitung: Господин Юнкер, вы руководили Еврокомиссией во время большого кризиса нашей миграционной политики, связанного с огромным наплывом беженцев. Прошло восемь лет, и государства Европейского Союза всё ещё никак не преуспели в устранении недочётов в этой сфере и в проведении реформ. Как долго это будет продолжаться?
Юнкер: Не то чтобы очень долго. В 2023 году мы сталкиваемся приблизительно с теми же проблемами, с которыми сталкивались в 2015. Европа должна оставаться открытой для всех тех, кого преследуют, кто по закону добивается политического убежища. Это могут быть люди из любой точки земного шара. Но мы должны аккуратно — а порой и, напротив, грубо — отделять зёрна от плевел, то есть тех, кто имеет законное право на убежище, от нелегальных мигрантов. Тот факт, что никаких решительных мер не предпринимается, нельзя объяснить исключительно отсутствием у Еврокомиссии активного подхода к проблеме или изобретательности. Дело скорее в том, что государства-члены Европейского Союза на фоне своих внутриполитических событий и возникающей от них сумятицы не могут прийти к коллективному солидарному решению о том, как противостоять этому кризису. Если бы Европейский Союз последовал тем предложениям, которые выдвинула Комиссия ещё в 2015 году, наше положение сегодня не было бы таким удручающим.
— Тогда вы предлагали разделять беженцев...
— Да, я предлагал регулирование путём введения системы квот. Я не очень люблю такую формулировку — ведь мы имеем дело с людьми, с их жизнями, с их личными, уникальными биографиями и опытом. С мечтами, ожиданиями, потребностями... Однако даже система квот по расселению беженцев в разные страны ЕС не повернула бы вспять потоки приезжих, не остановила бы их. Решения этого вопроса можно добиться лишь с помощью всеобъемлющего международного сотрудничества. Мы должны добиться того, чтобы страны, из которых приезжают мигранты, готовы были принять обратно некоторых своих граждан, приехавших к нам. А именно — тех, у кого нет права и причин на получение убежища у нас. Это совсем не простая задача, потому что большинство стран отказываются это делать.
— Не сложилось ли у вас впечатления, что и вам в том числе не удалось разрешить этот кризис?
— Когда Европейский Союз коллективно принимает решения, которые впоследствии называют "устремленными в будущее", оказывается, что это все придумали и выполнили правительства стран — членов стран. А если что-то идёт не по плану и терпит неудачу — всегда виновата Еврокомиссия, по крайней мере, именно это внушают общественному сознанию. Однако я как бывший глава ЕК не собираюсь брать на себя ответственность за неспособность государств-членов ЕС прийти к устраивающему всех решению.
— В случае беженцев из Украины бюрократии с оказанием помощи было как будто меньше, поддержка была оказана без таких сомнений...
— Это пример того, как договорённости особого рода и по особому случаю могут быть достигнуты без специальных обязательных процедур. Тот факт, что украинцы происходят из культурно и религиозно близкого нам пространства, якобы объясняет, почему мы приняли их с распростёртыми объятиями. Но то, что мы ведём себя, напротив, гораздо более сдержанно и требовательно в отношении сирийцев и афганцев, — вот это просто не укладывается у меня в голове. Если мусульманин бежит из Сирии, потому что его жену изнасиловали, а детей убили — это достаточное основание для предоставления ему убежища, столь же достаточное, как те основания, на которые по праву указывают украинцы в их случае.
— Что вы хотели бы донести до глав всех государств-членов Европейского Союза, которые встретятся на саммите в конце этой недели в испанской Гренаде?
— Я хотел бы видеть больше теплоты и человечности. Это старомодные слова, они воспринимаются как цитаты из немецкой романтической литературы девятнадцатого века. Однако люди всегда были, есть и останутся людьми. Мы не должны проводить между ними качественную разницу, опираясь на религиозный или географический фактор.
— Свою заключительную речь на посту главы Еврокомиссии вы завершили призывом "бороться с тупым национализмом". Но в наши дни новые крайне правые партии переживают настоящий ренессанс. Что могут предпринять традиционно правящие в Европе "опытные" партии, чтобы противостоять этой угрозе справа?
— Нужно быть осторожными и не говорить того же, что говорят популисты. (Под популистами имеются в виду так называемые несистемные партии Европы, часто возражающие ЕС и получающие за это ярлык "ультраправых" — прим. ИноСМИ) Если попытаетесь им подражать, то обнаружите, что они всегда на шаг впереди вас. Догнать их не получится. Напротив — нужно оказаться впереди них и преградить им дорогу. Крайне правые формулируют простые ответы на трудные вопросы, вызванные сложными процессами. Но наш мир за последние годы не стал проще. Гражданам ФРГ (и не только ФРГ) пришлось столкнуться с множеством кризисных вызовов, которые только множат всеобщее смятение. Финансовый кризис, пандемия, конфликт на Украине — вы не находите, что это слишком, что это огромная нагрузка на массовое сознание для такого короткого временного отрезка? И когда люди не знают что думать, когда они введены в заблуждение относительно того, что на самом деле происходит, настаёт звёздный час популистов. Все, что им нужно сделать, — это ухватиться за смутные чувства тревоги, которые испытывают определённые части населения. В итоге же проблема остается в том, что [европейская] политика пока не нашла ответа на проблему неконтролируемой иммиграции.
— Джорджию Мелони, главу правительства Италии от постфашистской партии Fratelli d’Italia, на уровне Европейского Союза многие расхваливают как партнёра, с которым можно вести конструктивный диалог. Делает ли это крайне правую идеологию и её проводников более приемлемыми для общества?
— Нет, мы боремся с ними словом и делом. Но когда люди крайних взглядов находятся у власти, их нужно судить по делам. Объявлять госпожу Мелони априори неприкасаемой, хотя она пытается двигаться в актуальной повестке европейской политики — невыгодно нам и только укрепляет позиции экстремистов. Мы не должны становиться расистами по убеждениям. Мы должны разговаривать и с теми, кто не похож на нас. Но я против того, чтобы вставать под одно знамя с этими постфашистами.
Я предупреждаю об опасности справа, в соответствии с девизом: "Зло нужно пресекать на корню!" И всегда необходимо проверять и перепроверять! Поскольку я единственный европейский христианский демократ, которому по сей день не стыдно процитировать Ленина, я говорю: надо стараться распознавать то, что стоит за внешней оболочкой вещей, и тем самым понимать, какие подспудные и зачастую неблагородные интересы имеет ваш визави.
— Многие призывают к скорейшему началу переговоров с Украиной по поводу ее вступления в Европейский Союз. Как Вы оцениваете это?
— Нельзя давать ложные обещания народу Украины, который и так хлебнул достаточно горя. Меня очень возмущают некоторые голоса в Европе, которые пытаются заставить украинцев поверить в то, что они могут стать членами Европейского Союза быстро и без затруднений, прямо сейчас. Это не принесет пользы ни Европейскому Союзу, ни самой Украине. Каждый, кто хоть раз интересовался или занимался Украиной, соприкасался с этой страной, — каждый такой человек знает, что это государство, где коррупция проникла на все уровни. Несмотря на все предпринимаемые усилия, Украина пока не готова стать членом Европейского Союза, ей необходимы масштабные внутриполитические реформы. У нас был негативный опыт с некоторыми так называемыми новыми членами, например, в связи тем, как они воспринимают понятие верховенства закона. Мы не можем допустить, чтобы это повторилось.
— Председатель Совета Европейского союза Шарль Мишель или Ваша преемница Урсула фон дер Ляйен, похоже, смотрят на это иначе...
Юнкер: Перспектива стать членами Европейского Союза для Молдовы и Украины, которые так отважно сопротивляются и отстаивают европейские ценности, должна сохраниться — но её не стоит связывать с надеждой на то, что этого можно достичь в одночасье, просто нажав на кнопку. Если в этих странах — на Украине или на Западных Балканах — будет достигнут определённый прогресс в реформах, то, несомненно, они смогут начать частичную интеграцию в Европейский Союз. Мы должны работать над тем, чтобы сделать возможным нечто вроде частичного присоединения, разумную форму близящегося расширения.
— Как может функционировать расширенный Европейский Союз?
— Нам нужны внутренние реформы. Мы не можем и дальше принимать единогласные принципиальные решения по вопросам внешней политики. Это должно делаться квалифицированным большинством.
— Не кажется ли вам, что Брюссель готовится к сценарию, при котором Дональд Трамп вновь станет президентом США?
— Я четыре года упражнялся в противостоянии Трампу. Это нелегко. Поскольку американцы знают, что мы слабее по военному потенциалу, чем они, они допускают много разных вольностей в отношениях с Европой. Я верю, что Комиссия усердно и тщательно работает над этим вопросом, но мой опыт говорит о том, что не все из того, о чём говорит Трамп, будет на деле реализовано.
— Вы смотрите в будущее с тревогой или оптимизмом? Как Европа сможет выйти из этого кризиса?
— Европа находится в перманентном кризисе с тех пор, как я стал членом Европейского совета министров в 1982 году. Но что произошло за это время? Европейский Союз мирно расширился, вобрав в себя государства Восточной и Центральной Европы, сумел примирить европейскую географию и историю. Мы смогли создать единую валюту, укрепили внутренний рынок, преодолели финансовый кризис. Во время пандемии и конфликта на Украине европейский фронт был единым, с небольшими колебаниями со стороны Венгрии и некоторых других стран. В целом Европейский Союз проявил себя не только как идейная конструкция, но и как образец упорядоченного политического сотрудничества. Мы многое пережили, со многим справились — и успешно перенесём ещё многое. А теперь некоторым вдруг начинает казаться, что все идет не так. Это неверно. Где-то есть трудности, но в целом всё хорошо.
— Считаете ли Вы это достижением?
— Учитывая ужасную европейскую историю и изменение баланса между центрами сил, я считаю это успехом континентального масштаба, который вызывает восхищение и в остальном мире. Поэтому я не скептик, а осторожный человек. Мы просто должны снова начать любить и понимать друг друга в Европе. Что мы, жители Люксембурга, знаем о жителях Северной Европы, а они — о сицилийцах? Если мы проявим достаточный интерес к другим народам Европы, то сможем показать миру более дружелюбное лицо.
