Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Евросоюз все ближе к тому, чтобы повторить судьбу Священной Римской империи, пишет UnHerd. После саммита в Гранаде это стало особенно ясно. План Франции и Германии с разными уровнями членства в ЕС приведет к упадку блока и, в конце концов, к его распаду.
На смену гибнущей федерации придут национальные государства.
Шестого августа 1806 года имперский глашатай поднялся на балкон венской церкви Девяти Ангельских хоров и, созвав горожан серебряными фанфарами, торжественно провозгласил роспуск Священной Римской империи. К этому моменту последний император Франц II уже подписал все соответствующие документы, однако официально об этом было объявлено имперскому парламенту, Рейхстагу, лишь 11 августа. Отрекшись от короны, Франц II перестал быть транснациональным лидером и остался лишь национальным — сюзереном личных владений в Австрии, Венгрии и на Балканах. Дни, когда император Священной Римской империи утверждал, что носит мантию Карла Великого, и именовал себя всевечным Августом, прошли.
Излагая эти события, историк Питер Уилсон (Peter Wilson) утверждает, что, империя могла бы просуществовать еще несколько десятилетий, но едва бы выстояла против "сил выравнивания и усреднения, высвобожденных капитализмом и индустриализацией к 1830 году". За месяц до распада империи 16 членов уже вышли из ее состава и влились в соперничающий альянс — наполеоновскую Рейнскую конфедерацию. Сам Наполеон тогда находился на пике своего могущества и в мае отозвал французское дипломатическое признание империи после громких побед при Ульме и Аустерлице в 1805 году.
Короче говоря, к моменту распада империи она уже основательно проржавела изнутри. Некоторые историки идут еще дальше, утверждая, что свое существование как независимый субъект она прекратила еще раньше — в частности, после Люневильского мира 1801 года. Другие же полагают, что Империя уже долгое время была хладным трупом, готовым рассыпаться от малейшего прикосновения, а упадок ее начался с внутренней политической реорганизации по итогам Вестфальского мира в 1648 году. Какую бы точную дату мы ни выбрали, дело в том, что к тому времени, когда Империя прекратила свое существование, это была лишь запоздалая фиксация смерти, случившейся много лет, если не веков тому назад.
Сравнения между Европейским союзом и Священной Римской империей давно вошли в обиход — с самого момента основания Европейского объединения угля и стали в 1947 году, — и это уподобление остается неотъемлемой частью современных исследований блока. Аналогия структурно оправданна: и ЕС, и Империя представляют собой географически обширные, но при этом децентрализованные и многогранные структуры с многочисленными, а подчас даже соперничающими средоточиями политической и юридической власти. Это сильно отличается от политической централизации, воплощенной в современном суверенном государстве. И хотя благословенные фанфары глашатаев о кончине ЕС мы услышим еще нескоро, после вчерашнего саммита в Гранаде можно смело заключить, что конец нынешнего Рейха тоже не за горами.
В преддверии встречи Франция и Германия, самые влиятельные страны альянса, изложили свою трактовку системной реформы ЕС в докладе под названием "Плавание в открытом море: реформы и расширение ЕС в XXI веке". Что осталось за кадром пространного обсуждения, так это что план по сути обрек ЕС на такое же медленное забвение, как и Священную Римскую империю, – на разъедание изнутри центробежными силами. Совсем иной конец прочили Евросоюзу в последние годы! В течение короткого периода в 2015–2019 годах казалось как минимум возможным (пусть и маловероятным), что ЕС лопнет изнутри после череды популистских взрывов по всей его территории. Но эту череду бунтов на избирательных участках Союз благополучно пережил, а его стержневые структуры давно застрахованы от любого волеизъявления народа.
После периода неудачных и путаных народных бунтов все национал-популисты континента (кроме, разве что, Великобритании после Брексита) сдались на милость Брюсселю. Это началось с позорной капитуляции премьер-министра Греции Алексиса Ципраса перед "Евротройкой" в 2015 году, наперекор собственным избирателям, и продолжается по сей день, когда премьер-министр Италии Джорджа Мелони смиренно приняла наложенные еврозоной ограничения. Лидеры национал-популистов продолжают блеять об угрозе федерализации Европы, но делают это лишь для того, чтобы скрыть, сколько национального суверенитета они уже сдали.
И все же, несмотря на прискорбный провал популистов, франко-германский доклад ясно дал понять, что в его нынешнем виде Союзу не выжить. Если их рекомендации будут воплощены, это неизбежно разъест ЕС изнутри, и он распадется на разрозненные образования. Со временем он постепенно утратит единство и цель, и его окончательный упадок вполне может оказаться запоздалой констатацией факта — подобно роспуску Священной Римской империи указом Франца II в 1806 году.
Разумеется, научное сравнение ЕС и Священной Римской империи может показаться мягким или даже лестным. Возможно, это еще и потому, что, как и в случае с Империей, перемены в ЕС требуют, чтобы целый сонм юристов, бюрократов и ученых растолковывал эти великие премудрости несчастным подданным. Такие сравнения говорят не только о том, что сторонников Евросоюза совершенно устраивает его наднациональный империализм, но и об их стойкой антипатии к национальному государству — политической единице, пришедшей на смену Священной Римской империи на ее собственной территории. Но если мы принимаем уподобление Союза Рейху, то пора задуматься, насколько применима к Брюсселю и логика имперского упадка.
Хотя концепция так называемой "многоскоростной Европы" обсуждалась и прежде, веса франко-германскому предложению придает сама геополитическая ситуация, сковавшая ЕС. Казалось бы, внутренняя логика борьбы с Россией диктует скорейшее принятие "осажденных" Украины и Молдавии. Обязательства ЕС перед Украиной были подтверждены на импровизированной встрече министров иностранных дел в Киеве пятого октября — первой в истории за пределами самого ЕС. Однако скорейшее вступление Украины лишь подчеркнет, насколько застопорилось расширение блока в 2010-х годах: кандидаты из бывшей Югославии будут с унижением наблюдать, как их соседку принимают по ускоренному графику, хотя сами они продолжают томиться в неопределенности (не говоря уже о Турции, навеки застрявшей в евросоюзном "чистилище"). Расширению ЕС в регионе мешает как раз сложность поглощения нищих и неблагополучных протекторатов Боснии и Герцеговины, Косово и Северной Македонии, а также Албании, Черногории и Сербии.
Эти проблемы многократно усугубятся при попытке поглотить не занятое Россией охвостье Украины — даже не считая разрушений, вызванных боевыми действиями, эти земли значительно беднее балканских государств и столь же погрязли в коррупции. И если внешних вызовов мало, внутри самого ЕС образовалось целое звено непокорных стран Центральной и Восточной Европы — Польша, Венгрия и Словакия, — которые настолько упорно противятся имперскому диктату Брюсселя, что недавно заслужили титул "изгоев" от газеты Financial Times. Однако формальное равенство этих восточных возмутителей спокойствия с их западными коллегами дает им значительную разрушительную силу в структурах блока.
Этот геополитический контекст еще больше усиливает значение франко-германского доклада. Хотя в нем содержатся весьма спорные предложения (например, призыв ввести голосование квалифицированным большинством, чтобы преодолеть суверенное вето), важнейшее из них — ослабление членских связей. Это приведет к тому, что членство рассредоточится по нескольким концентрическим кольцам вокруг плотного ядра "глубокой интеграции", в которое войдут Шенгенская зона и еврозона. На периферии же будет располагаться самый внешний слой слабо связанных государств "Европейского политического содружества" (в него Великобритания уже влилась в октябре прошлого года).
Предложенная модель многоуровневого членства решит многие политические проблемы основных государств Союза. Проще говоря, ЕС удастся поглотить Украину и Балканы без экономических и политических издержек, с которыми сопряжено предоставление этим потенциально проблемным государствам равных прав с нынешними участниками. Пожалуй, еще важнее то, что перспектива многоуровневого членства также даст Парижу и Берлину возможность понизить в будущем статус восточных соперников, формально сохранив из в составе блока. Это позволит им карать "изгоев", не доводя при этом до таких конфузов, как формальное лишение членства.
Британская пресса, активно поддерживающая Брексит, поспешила осудить это предложение как "франко-германский заговор" с целью вернуть Лондон в Союз. Но его также можно считать и франко-германской попыткой укрепить двусторонний альянс, одновременно отвязав "балласт" в виде других союзников. Если она воплотится в жизнь, эта новая модель не только ослабит привлекательность Союза для государств-претендентов, но и урежет плюсы для действительных участников. Хотя нынешний путь в ЕС одновременно извилист и унизителен, он хотя бы вознаграждается полноправным членством. Многоуровневое же членство будет вторить Священной Римской империи в долгом и затяжном размывании власти и авторитета среди зарождающихся национальных государств в период с 1648 по 1806 год.
Какие же напрашиваются выводы? У европейских популистов останется еще меньше оправданий подчиняться Брюсселю, поскольку мнимая угроза европейской федерации, еще более могучей и централизованной, отодвигается все дальше и дальше. Вопрос в том, сможем ли мы воспользоваться новой эрой "дифференцированной интеграции", чтобы расколоть Союз изнутри и создать новые суверенные национальные государства — избежав при этом деспотической экспансии Наполеона или авторитарности Бисмарка.
Разумеется, идея "ассоциированного членства" угрожает целостности ЕС гораздо больше любого демагога-популиста. Конец постмодернистской европейской империи уже близок. Проблема демократов заключается в следующем: смогут ли они ускорить движение Союза к его распаду, чтобы им не пришлось ждать еще полтора века для восстановления суверенных государств Европы?
Автор статьи: Филип Канлифф (Philip Cunliffe) — доцент кафедры международных отношений Института снижения рисков и стихийных бедствий при Университетском колледже Лондона. Автор или редактор ряда книг
