Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Гора родила мышь, даже нечто меньше мыши, так оценил созванный Макроном в Париже европейский мини-саммит автор статьи в RS. Он окончился буквально ничем. А попытки Европы выстроить свою оборону без США закончатся тем же.
Европейские саммиты редко когда становятся предметом поэзии, но последний в Париже поистине достоин пера Горация: “Рожают горы, а родится смешная мышь”.
Президент Франции Макрон созвал саммит в ответ на, как он выразился, “удар током” от прихода к власти администрации Трампа и ее планов провести мирные переговоры по Украине без участия европейцев. Однако пока что результат оказался даже меньше мыши — саммит буквально закончился ничем.
По-видимому, Макрон надеялся, что лидеры других крупных европейских государств сплотятся вокруг его предложения о французских и европейских миротворцах для Украины (напомним, эту идею уже категорически отвергла Москва). Его поддержал было британский лидер Кир Стармер, однако вскоре после этого заявил, что европейские гарантии безопасности Украины априори будут неубедительны без “поддержки”, как он выразился, США.
А поскольку американский министр обороны Пит Хегсет уже во всеуслышание ее исключил, Стармер косвенно признал всю тщетность собственной риторики. Британские парламентарии также потребовали провести голосование по отправке британских войск. Тем временем, покидая Париж, канцлер Германии Олаф Шольц заявил, что обсуждение европейского контингента для Украины не только “совершенно преждевременно”, но и “крайне неуместно”, покуда продолжаются боевые действия. Премьер-министр Польши Дональд Туск (один из самых ярых сторонников Украины) также решительно исключил отправку войск: “Мы не планируем отправлять польских солдат на территорию Украины. Но окажем материально-техническую и политическую поддержку странам, которые, возможно, захотят предоставить такие гарантии в будущем, такие физические гарантии”.
Но при этом Макрон обронил мысль гораздо более дельную: а именно, что европейцам предстоит крепить не только вооруженные силы, но и военную промышленность, которая их снабжает. В интервью Financial Times он заявил: “Мы также должны создать европейскую оборонную, промышленную и технологическую базу полного цикла. Это выходит далеко за рамки простых споров о военных расходах. Если все, чего мы добьемся, это стать еще более крупными клиентами США, то за 20 лет мы никак не решим вопрос европейского суверенитета”.
Между тем это действительно насущно необходимо — хотя совершенно очевидно, что Трамп рассчитывает, что дополнительные военные расходы Европы пойдут на американское вооружение, — и готов при необходимости настоять на своем. Но интервью Макрона также обнажило всю сложность европейской интеграции. Например, он призвал европейские страны закупать системы ПВО SAMP-T, которая, по его словам, превосходит американский аналог Patriot, стоящий на вооружении ряда стран.
Может, он и прав — но едва ли это совпадение, что SAMP-T производится во Франции и Италии. Реальным доказательством приверженности Макрона полной интеграции европейской военной промышленности стала бы готовность отказаться от французских ОБТ Leclerc и закупать для своей армии немецкие “Леопарды”.
Еще один пример этой проблемы — Великобритания. Лондон располагает одной из немногих профессиональных армий в Европе и будет иметь решающее значение для независимой европейской обороны — в любом виде. У него есть превосходные солдаты, однако его системы вооружения слишком часто ломаются и выходят из строя — в основном потому, что британская военная промышленность не справляется. С другой стороны, с учетом того, насколько она съежилась, ВПК будет иметь решающее значение, чтобы сберечь остатки британского технологического ноу-хау. И что, вы предлагаете отдать это на откуп немцам? Серьезно?
Решительное наращивание военных расходов, которого добивается администрация Трампа и пропагандируют Макрон со Стармером, также потребует некоторого сочетания повышения налогов и резкого урезания социального обеспечения, здравоохранения и инфраструктуры. По всем этим сферам и так уже больно ударила экономическая стагнация, и дальнейшие сокращения вызовут еще большее недовольство простых людей.
Как написал о военных обещаниях Стармера Стивен Буш из Financial Times: “В политическом плане лейбористов в любом случае ждет трудный выбор: увеличить расходы на оборону, не нарушив обещаний по налогам, удастся лишь за счет невероятно резких и болезненных сокращений в остальных сферах — а это, как по мне, верный путь к поражению на выборах. Увеличение же подоходного налога, национального страхования или НДС также сопряжено с немалыми рисками”.
Но есть и третий путь, который, даже если его забракуют британские лейбористы, наверняка предпочтут остальные европейские правительства: вообще не увеличивать военные расходы.
И вот еще одна беда дорогостоящих и рискованных обязательств для европейских правительств: учитывая назревшие в Европе масштабные политические сдвиги, едва ли их последователи будут добросовестно их исполнять. Президент Макрон уже растерял прежнее влияние и превратился в “хромую утку”. Центр немецкой политики стремительно тает. Позерство Стармера на Украине больше похоже на сознательную или невольную попытку отвлечь внимание от практически полного паралича во внутренней политике. Такие отвлекающие маневры, может, и будут работать некоторое время, но послужат слабым утешением пациентам в бесконечной очереди к врачу.
Сумбур нынешнего европейского подхода к Украине и мирному процессу олицетворяет не только глубинное отсутствие общественной воли, но и замешательство европейских элит, которые долгие годы перекладывали малейшую ответственность за свою стратегию на США, а теперь вдруг выяснили, что приходится думать собственной головой. Оказалось также, что предпосылки, на которых зиждется вся европейская политика, в принципе противоречивы, причем эти глубинные противоречия проявляются всякий раз, когда от европейцев требуется самостоятельность.
Таким образом сторонники европейского контингента для Украины впали в такую растерянность, что даже веской характеристики “когнитивный диссонанс” будет явно недостаточно. Они внушили себе, что Путин настолько страдает манией величия, что в будущем непременно “испытает” НАТО, напав на Прибалтику, — хотя, во-первых, он никогда не проявлял ни малейших намерений в этом направлении, а, во-вторых, это будет крайне рискованно при минимальных выгодах.
Тем не менее они каким-то непостижимым образом приходят к неотложной необходимости неких европейских обязательств перед Украиной, которые США не поддержат, а Россия непременно испытает на прочность. Это решительно подорвет доверие к гарантиям безопасности НАТО. Те же аналитики, отмечавшие (отчасти верно) исторические, культурные и этнические корни путинской “одержимости” Украиной, приписывают ему лично и русским вообще ту же одержимость Польшей и Прибалтикой. Это разительное непонимание российских взглядов — либо безграмотность, либо намеренная ложь.
Мысль, что европейцы каким-то образом защитят Прибалтику, вмешавшись в дела Украины, также весьма парадоксальна и отражает скорее болезненный исторический опыт прибалтийских стран, а не объективный анализ их сегодняшнего положения. Ведь наибольшая угроза для них со стороны России исходит не от непомерных амбиций Москвы в Прибалтике, а, наоборот, от риска, что конфликт на Украине расползется и станет ареной между НАТО и Россией.
Более того, европейские военные обязательства перед Украиной напрямую ослабят оборону НАТО. Со временем британцы действительно могли как-нибудь наскрести одну дивизию и отправить ее на Украину, но ради этого они не только ослабят собственную оборону, но и подорвут свои обязательства перед Польшей и странами Прибалтики, которые обязаны защищать по договору.
Будем же надеяться, что это действительно не более чем сценическое позерство со стороны британских и европейских “ястребов”. Судя по их позднейшим заявлениям, этой риторике место только на театральных подмостках.
Анатоль Ливен — директор Евразийской программы Института ответственного государственного управления имени Квинси. Бывший профессор Джорджтаунского университета в Катаре и кафедры военных исследований Королевского колледжа в Лондоне
