Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Ирак намерен увеличить инвестиции в газовый сектор и рассчитывает на помощь России в этой сфере, пишет Oil Price. У Багдада значительные неосвоенные запасы природного газа. А активная работа России в нефтегазовой сфере соседнего Ирана может дать ей преимущества в Ираке за счет согласования усилий.
Саймон Уоткинс (Simon Watkins)
- —У Ирака значительные неосвоенные запасы природного газа.
- —Две трети разведанных запасов в Ираке составляет "попутный газ", являющийся побочным продуктом разработки нефтяных месторождений.
- —Активная работа России в нефтегазовой сфере соседнего Ирана может дать ей преимущества в Ираке за счет согласования усилий.
Ирак намерен увеличить инвестиции в газовый сектор, считая его ключевым фактором экономического роста, о чем недавно заявил министр нефти Хайян Абдул Гани. У него достаточно возможностей для того, чтобы эта идея стала реальностью. Согласно официальным оценкам, доказанные запасы традиционного природного газа составляют там 3,5 триллиона кубических метров, или около 1,5% от общемировых резервов, что ставит Ирак на 12-е место среди в мире среди обладателей газовых месторождений.
Около трех четвертей доказанных запасов Ирака составляют "попутный газ", являющийся побочным продуктом разработки нефтяных месторождений. Однако Ирак не пересмотрел свои данные по доказанным запасам газа в 2010 году во время пересмотра в сторону повышения разведанных запасов нефти. Руководители иракской нефтегазовой отрасли тоже не представили обоснованные цифры по попутному газу — ни тогда, ни после. Однако по оценкам Международного энергетического агентства (МЭА), в конечном итоге объем извлекаемых запасов будет намного больше, чем официальные прогнозы в 3,5 триллиона кубометров газа. МЭА оценивает эти запасы в восемь триллионов тонн, из которых около 30% газа не считается попутным.
Есть также три веские причины для дальнейшего освоения этих резервов, начиная с потребности в твердой валюте и наличности. На протяжении многих лет Ирак, по сути дела, пускает на ветер миллиарды долларов недополученных доходов, сжигая газ, получаемый во время добычи нефти. Однако в 2017 году Багдад подписал инициативу ООН и Всемирного банка о "нулевом сжигании" попутного газа в факелах к 2030 году. На тот момент Ирак занимал второе место в мире после России по количеству теряемого таким образом газа, сжигая 17,8 миллиарда кубических метров ежегодно. При этом после шести лет участия в программе Ирак по-прежнему сжигает 17,7 миллиарда кубометров, хотя он и опустился на третье место в мире по этому показателю, уступив Ирану, который стал сжигать больше попутного газа и вышел на второе место после России. Этот показатель, согласно имеющейся информации, еще больше снизился после того, как TotalEnergies подписала в Ираке четырехкомпонентную сделку на сумму 27 миллиардов долларов США, из которой объем начальных инвестиций составляет около 10 миллиардов. Эти средства направлены на реализацию "Интегрированного проекта развития газового сектора", о чем я подробно пишу в своей вышедшей недавно книге о новом порядке на мировом нефтяном рынке. Основная цель этого проекта заключается в том, чтобы использовать попутный газ на внутренние энергетические нужды, а позднее приступить к его экспорту с целью получения наличных средств для пополнения бюджета.
Вторая причина заключается в том, что, развивая свой газовый потенциал, Ирак мог бы в итоге создать нефтехимическую промышленность мирового уровня, в первую очередь, построив нефтехимический завод в Небрасе. Это потребует устойчивых объемов поставок газа в среднем до 28,3 миллиона кубометров в день, чтобы производить газ этан на надежной основе, обеспечивая достаточное количество для рентабельной работы нефтехимического предприятия такого масштаба. Этан в этом плане предпочтительнее нафты (о чем часто говорит министерство нефти Ирака), учитывая то, что выходящий попутный газ имеет высокую концентрацию этана, и когда его перерабатывают, он дает весьма рентабельный этилен с небольшим количеством побочных продуктов (главным образом, топливного газа), который можно перерабатывать дальше. Кроме того, использование этана приведет к сокращению расходов на строительство и сведет к минимуму сложные требования логистики и распределения.
Этан использовали в разработке магистральной газовой системы Саудовской Аравии, которая также была основана на попутном газе. Его затем разделяли на фракции и поставляли в качестве основного сырья для флагмана саудовской промышленности города Эль-Джубайл. Минимальный объем, необходимый для закладки фундамента и начала строительства в Небрасе, был достигнут уже в 2019/2020 году в совместном газовом проекте Shell и Basrah Gas Company. Однако обеспокоенность по поводу недостаточной прозрачности контрактов различных зарубежных нефтяных компаний, заинтересованных в продвижении проекта, затрудняла работу на объекте. Тем не менее, согласно нескольким технико-экономическом обоснованиям, для развития в Ираке нефтехимической отрасли мирового уровня потребуется около 40-50 миллиардов долларов, хотя с течением времени прибыль будет в несколько раз выше.
Третья веская причина для переработки иракского попутного газа вместо его факельного сжигания заключается в том, что это уменьшит энергетическую зависимость Ирака от соседнего Ирана и привлечет инвестиции американских фирм. В рамках действий по налаживанию отношений с Ираком, где усилилось местное сопротивление продолжительному военному присутствию США, Америка предоставила Багдаду временные льготы, чтобы и дальше получать иранские энергоресурсы. Они сохранились даже после того, как Вашингтон ввел дополнительные санкции в отношении таких поставок после одностороннего выхода США из "Совместного всеобъемлющего плана действий" (который в просторечии называют ядерной сделкой) в мае 2018 года. Исключения для Ирака были сделаны на основе очень специфической договоренности между Вашингтоном и Багдадом о том, что Ирак будет постепенно сокращать импорт энергоресурсов из находящейся под санкциями соседней страны, о чем я так же подробно пишу в своей опубликованной недавно книге о новом мировом порядке на нефтяном рынке. Однако с 2018 года по настоящее время Ирак продолжает импортировать газ и электричество из Ирана, примерно на 40% удовлетворяя за счет этого свои потребности в электроэнергии. А в прошлом году он даже подписал соглашение о продлении этой сделки на пять лет (это самый длительный срок).
Реакция США на это непрекращающееся злоупотребление американским доверием со стороны Ирака была разная — от гнева до ярости. Самым заметным недавним примером стало введение целого ряда санкций против самого Ирака в момент подписания пятилетнего соглашения. Вашингтон внес в свой список несколько иракских официальных лиц и учреждений, заявив, что они содействуют передаче средств элитным силам "Кудс" иранского Корпуса стражей исламской революции, что соответствует действительности. Он отметил, что эти лица и организации продолжают использовать зависимость Ирака от Ирана в вопросах поставок электроэнергии и газа и контрабандой переправляют иранскую нефть через иракский порт Умм-Каср, отмывая деньги через иракские подставные компании, что также соответствует действительности. В заключение Вашингтон выразил крайнюю обеспокоенность тем, что Ирак продолжает выступать в качестве канала поставок иранской нефти и газа на основные мировые экспортные рынки. Это тоже соответствует действительности, что подтверждает мой анализ, изложенный в вышедшей недавно книге.
При всем при этом, и несмотря на продолжающееся присутствие нескольких западных фирм в Ираке, прежде всего, TotalEnergies и BP, в этой стране в последнее время все разговоры о дальнейшей эксплуатации газовых ресурсов связаны с Россией. Об этом на прошлой неделе сайту OilPrice.com рассказал источник, который работает в тесном контакте с министерством нефти Ирака. Главная причина заключается не только в том, что это позволяет Ираку настраивать Глобальный Север против Глобального Юга к собственной выгоде. Речь здесь идет о синергетическом эффекте, который возникнет благодаря присутствию России в нефтегазовом секторе соседнего Ирана. Если говорить об Иране, то в течение четырех недель, начиная с середины сентября прошлого года, произошла целая серия встреч на высоком уровне между высокопоставленными российскими и иранскими государственными деятелями, включая премьер-министра России Михаила Мишустина и секретаря Совета безопасности Российской Федерации Сергея Шойгу. Основное внимание на них было уделено ратификации ключевых составляющих заключенного на 20 лет соглашения под названием "Договор об основах взаимоотношений и принципах сотрудничества между Российской Федерацией и Исламской Республикой Иран". Этот договор в нескольких ключевых аспектах является продолжением ключевой стратегии расширенного сотрудничества, изложенной в предыдущих соглашениях между Китаем и Россией с одной стороны, и Ираном и Ираком с другой.
Ключевая часть энергетической составляющей нового российско-иранского соглашения, могущая найти применение в соседнем Ираке, заключается в дальнейшей координации усилий по разведке, разработке, добыче и сбыту газа (и нефти), поставляемых по региональным трубопроводам и в виде СПГ. Россия вместе с Китаем будет и дальше иметь право первого выбора по всем ключевым газовым (и нефтяным) месторождениям Ирана в соответствии со своими общими стратегическими интересами в регионе, где такие месторождения расположены. То же самое будет происходить на официальной основе в Ираке, хотя фактически это уже происходит в последние годы, правда, от случая к случаю. Согласно данным отраслевой аналитики, Китай уже сейчас управляет более чем третью доказанных иракских запасов и двумя третями добычи. Есть и более масштабное основание для наращивания повседневной синергии от деятельности России и Китая в Иране и Ираке. Это более тесная координации усилий по маркетингу и продаже газа и нефти, добываемых в двух соседних странах под эгидой Форума стран-экспортеров газа (GECF). Этот форум давно уже рекламируют как потенциальную "газовую ОПЕК". Данное объединение уже контролирует около 71% глобальных поставок газа, 44% реализуемой продукции, 53% газопроводов и 57% экспорта СПГ.
