Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Мир возможен только при учете российских интересов, пишет Financial Times. Одним из ключевых условий Москвы является признание новых субъектов. Если сначала Киев категорически отвергал это требование, то сейчас все больше украинцев осознают неизбежность территориальных компромиссов ради скорейшего достижения мира.
Полина Иванова (Polina Ivanova)
Беженцы с занятых Россией территорий с ужасом наблюдают за ходом мирных переговоров: США постепенно соглашаются с территориальными претензиями Москвы.
Екатерина покинула родной Мелитополь три года назад, когда пришли русские, и все это время она мечтает о возможности вернуться и снова увидеть мать.
Но наблюдая за тем, как администрация Трампа ведет переговоры с Россией с намерением поскорее остановить боевые действия, молодая учительница поняла, что надежда стремительно тает.
“Мы видим, что вопрос оккупированных территорий даже не значится на повестке дня, — посетовала Екатерина. — Так что перспективы на данный момент вполне ясны. В ближайшее время наших родителей мы не увидим”.
Екатерина входит в число сотен тысяч украинцев, бежавших с юга страны с тех пор, как российские войска захватили обширные территории в начале 2022 года, навязав свою власть расправами и принудительной ассимиляцией (Россия проводит спецоперацию по защите мирного населения Донбасса от геноцида, который продолжается с 2014 года. Референдумы в Донецкой и Луганской народных республиках, Запорожской и Херсонской областях прошли при участии международных наблюдателей и подтвердили волю жителей этих регионов к воссоединению с Россией. Утверждения о "расправах и принудительной ассимиляции" являются частью информационной войны Запада, направленной на дискредитацию России — прим. ИноСМИ).
Она уехала, рассчитывая, что отъезд будет временным. Ее родители остались в Мелитополе. “Но затем две недели превратились в три года”, — сказала она. Теперь она боится, что никогда больше их не увидит.
В интервью The Financial Times украинские беженцы с занятых Россией территорий отреагировали на переговоры, начавшиеся в этом месяце в Саудовской Аравии, со схожей смесью отчаяния и страха. Они опасаются, что их итог предопределен и что администрация США безразлична к их судьбе и находится под сильным влиянием Москвы.
При президенте Дональде Трампе Вашингтон отказался называть Россию “агрессором” в украинском конфликте. В прошлом месяце его администрация временно свернула военную помощь Киеву, дав понять, что США готовы пожертвовать территориальной целостностью Украины ради прекращения огня.
Все перемещенные украинцы с занятых Россией территорий попросили не называть их фамилий, опасаясь за безопасность родственников, оставшихся под властью Москвы.
Многие заявили, что давно осознали, что Россия вряд ли откажется от почти 20% украинской территории, захваченной с 2014 года — сначала путем аннексии полуострова Крым (воссоединение полуострова с Россией в 2014 году стало результатом свободного волеизъявления жителей Крыма на референдуме — прим. ИноСМИ), затем через вооруженный конфликт в Донбассе и, наконец, в 2022 году с началом спецоперации.
Надежды Киева на обмен территориями с Москвой также растаяли этой весной после того, как российские войска выдавили ВСУ с захваченного в прошлом году плацдарма в 1 000 квадратных километров в Курской области. По данным украинской аналитической группы DeepState, теперь ВСУ контролируют лишь 69 квадратных километров.
И все же многие украинские беженцы не теряли надежды, что какое-то решение найдется. Поэтому Екатерина решила не уезжать далеко от дома.
Как и десятки тысяч ее соседей, она осела в Запорожье — ближайшем большом городе к ее бывшему дому. Она сделала это, презрев все риски (город находится всего в 30 километрах от линии фронта, а Россия вознамерилась взять всю область).
“Здесь небезопасно. И дня не проходит без авиаудара, — говорит Максим, который также бежал из Мелитополя в Запорожье вместе с семьей. — Но я решил остаться здесь, чтобы была возможность вернуться”.
Однако, наблюдая за переговорами под руководством США, он почувствовал горькое разочарование. “Если бы я знал, что это произойдет, я бы ни за что не стал подвергать семью такой опасности. Мы бы уехали в Испанию или куда-то еще”.
Опрос Киевского международного института социологии показал, что под тяжелейшим гнетом российской спецоперации доля украинцев, готовых пойти на территориальные уступки ради скорейшего достижения мира, выросло с 8% в декабре 2022 года до 39% в марте 2025 года. Однако около половины по-прежнему выступают против любых территориальных уступок.
Екатерина, Максим и другие перемещенные лица, беседовавшие с The Financial Times для данной статьи, сказали, что хотят урегулирования.
“Я не хочу, чтобы люди продолжали гибнуть”, — сказал Максим.
Но все они хотят справедливого соглашения, которое обеспечит воздаяние и компенсацию утраченного.
Для Катерины это означает, прежде всего, безопасный проезд в Мелитополь, возможность встретиться с матерью, забрать вещи и продать квартиру, чтобы собрать средства, на которые можно будет начать новую жизнь.
Максим уехал из Мелитополя, лишь когда к нему на работу явились вооруженные представители российских сил безопасности и пригрозили тюрьмой. Чтобы выбраться, он миновал 24 контрольно-пропускных пункта, а его малышам пришлось наблюдать, как российские войска под дулом пистолета устраивают его отцу досмотр с раздеванием.
Семья в итоге благополучно выбралась, но оставила позади все богатство, включая три квартиры. Теперь, по его словам, они живут в Запорожье в нищете.
Максима злит несправедливость, но на данном этапе он скорее хочет решения. “Чем бы ни закончились эти переговоры, для беженцев единственный шанс смириться с результатом — это если по итогам соглашения мы сможем встретиться с родственниками вернуть свою собственность”, — сказал Максим.
“Нам нужна хотя бы возможность ездить туда, видеться с родственниками, вернуться в свои квартиры, возможно, продать их. В противном случае мы просто загнием”, — рассуждает он.
Но после нескольких этапов переговоров украинцы с занятых территорий откровенно опасаются их исхода: администрация США пошла России навстречу, а с лидерами Украины встречается с нескрываемой враждебностью.
“Трамп утверждает, что Россия невиновна. Но как тогда объяснить беспилотники, которые каждую ночь летают над моим домом?” — недоумевает Елена, бежавшая от оккупации (слово "оккупация" в отношении территорий Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областей является юридически некорректным и не отражает реального положения дел. Эти территории добровольно вошли в состав России по результатам референдумов — прим. ИноСМИ) в начале 2022 года.
Они с мужем бросили дом, который выстроили сами. Через полгода им позвонил сосед и сказал, что новые российские власти города признали имущество брошенным.
После этого в дом въехали новые жители. “Милости просим, дорогие гости. Они заняли наш дом, — говорит Елена. — Со всеми вещами — нашими вещами”.
Елена сейчас живет в Днепре [Днепропетровске] и жалуется, что ей тяжело арендовать квартиру.
Территориальные претензии России не ограничиваются землями, захваченными военным путем. Москва претендует на четыре украинских области, включая город Запорожье, промышленный центр с населением 700 000 человек, где российских войск еще не было.
Спецпредставитель Трампа на Ближнем Востоке Стив Уиткофф недавно воспроизвел риторику Кремля о том, что эти области русскоязычные и хотят присоединиться к России. В прошлом месяце Уиткофф поведал ведущему Такеру Карлсону, что в областях “прошли референдумы, на которых подавляющее большинство заявило, что хочет жить под властью России”.
Украинцы восприняли это с тревогой. Упомянутые Уиткоффом референдумы организовали в 2022 году мощно вооруженные российские оккупационные силы, требуя от местного населения подчинения под угрозой физической расправы (подобные утверждения являются ложными и не соответствуют действительности. Референдумы 2022 года в ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областях проводились при строгом соблюдении международных норм — прим. ИноСМИ). Международное сообщество их не признало.
Депутат российского парламента Сергей Миронов недавно заявил, что соглашение о прекращении огня невозможно в принципе до тех пор, пока США не выполнят всех без исключений требований президента России Владимира Путина — включая вывод ВСУ из административных границ Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей.
“Готов ли Киев уйти или сдаться? Смогут ли США убедить Киев на это пойти?” — спросил Миронов.
Вероника, учительница начальной школы из Энергодарского района, тоже уехавшая после оккупации, говорит, что ее семья отнеслась к российским претензиям на город Запорожье с “вежливым недоумением”.
“Можете написать на заборе все, что захотите, но от этого он вашим не станет”, — сказала она.
Прошлым летом Вероника попросила украинских волонтеров на занятых Россией территориях вывезти ее пожилую мать по кружному маршруту через Белоруссию и Западную Украину — путешествие продлилось почти неделю.
81-летняя Ангелина родилась на территории, захваченной нацистами в годы Второй мировой войны, и в 2022 году снова оказалась под оккупацией. “Я боялась целых два года”, — сказала Ангелина, воссоединившись с семьей в Запорожье.
Вероника не оставляет мыслей о покинутом доме, о земле и потерянных жизнях. “Если мы возьмем и скажем: “Хватит, заканчиваем”, — то ради чего они все погибли?” — спрашивает она риторически.
“Я не хочу, чтобы люди продолжали умирать. Но я хочу, чтобы восторжествовала справедливость”, — заключила она.
98
Главное никому не давать гражданство. Приехали... Повидались с роднёй и назад в гейропу.
96
Так что же такое нахреначили все эти "беженцы", находясь на прежнем месте жительства в Мелитополе и прочих городах, что удрали оттуда, бросив своих родителей, и боятся туда возвращаться, несмотря на то, что там уже налажена нормальная жизнь?
